руccкий
english
РЕГИСТРАЦИЯ
ВХОД
Баку:
02 май
02:47
Журналы
Кипят, бурлят по миру страсти
© Leshinski
Все записи | Разное
пятница, февраль 2, 2007

Средневековые чудовища

aвтор: Marco Polo ®
 
Публикуется по кн. Жизнь чудовищ в Средние века // Спб., 2004.


Гарпия, манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Чудовища окружают нас со всех сторон, рыкают со страниц детских иллюстрированных книжек, украшают полки сувенирных магазинов, населяют виртуальное пространство несчетного множества компьютерных игр. Чудовища нужны, чтобы держать читателя (зрителя) в постоянном напряжении. При этом никто вам не обещает, что чудовище появится на самом деле. Главное — это ожидание. Спилберг верно подметил, что макет гигантской акулы, никогда не всплывавшей из воды вовремя, сделал его фильм куда страшнее и напряженнее. Чудовища показываются лишь тем, кто хочет их увидеть и успевает представить себе картину раньше, чем она разворачивается на самом деле.

Несомненно, любое из фантастических созданий имеет свое рациональное объяснение. Коряги или поднятый кверху птичий хвост — вот и лохнесское чудище. Всадники на лошадях — прообразы кентавров. Существование единорога вообще проверили на практике, подвергнув теленка пластической хирургии. Большие уши или выдающиеся вперед ноздри — нехитрое дело для тех, кто увлекается пирсингом. Ритуальные маски и боевая раскраска породили образ людей с песьими или оленьими головами. В тропических лесах обитают низкорослые люди, которых этнографы окрестили пигмеями. Народы, с которыми отождествляют кинокефалов, проводя параллель между ними и племенем людей-псов, даже не поддаются перечислению. Их обнаруживали и в Сибири, и в Индии, и в Африке, и даже в Северной Америке. Криптозоологи готовы веками спорить о том, был ли снежный человек прообразом Гренделя, и о том, какого зверя спугнул святой Колумбан в водах реки Несс. Однако поиск прототипа, в особенности хорошо и научно обоснованного, уводит нас от самих чудовищ.

Жизнь чудовищ полна разнообразных опасностей. Их могут разоблачить, — так, Сцилла становится водоворотом, а русалка — морским котиком. У них умудряются отнять имя, и тогда бегемот теряет свой наводящий ужас облик, а однорог превращается в простого носорога. Чудовищ, наконец, истребляют, как это случилось со сказочной птицей Рух, описанной Марко Поло и в сказках «Тысяча и одна ночь». Наверное, они уже давно бы вымерли, не будь человеку свойственны фантазия и воображение. Чудовищ изображали повсюду, они разглядывали пирующих в домах Помпеи, с любопытством наблюдали воскресную службу в готических соборах, подсматривали за придворной жизнью Бургундского герцогства, непременно присутствовали на страницах любого свода, посвященного естественной или всеобщей истории.

Средневековым писателям не пришлось изобретать вымышленных существ, большинство чудищ досталось им в наследство от античности. Одним из первых зачинателей традиции был Аристей из Проконесса, которому мы обязаны обрывками преданий о воздерживающихся от мяса гипербореях и исседонах (людях, поедающих своих мертвецов), об одноглазых великанах аримаспах и грифах, охраняющих золото Рифейских гор. Как рассказывает Геродот, Аристей, одержимый Фебом, внезапно исчез из своего родного города, появился спустя семь лет и сочинил «Эпос об аримаспах», затем исчез вновь, и больше его не видели. От «Аримасфеи» не сохранилось почти ничего, кроме пересказа Геродота и описания грифов у географа Павсания. Возможно, с поэмой был знаком Эсхил, предупреждавший устами Прометея об опасностях, подстерегавших многострадальную Ио (обращенную на тот момент в корову):
Острокогтистых бойся грифов, Зевесовых
Собак безмолвных! Войска одноглазого
Остерегайся Аримаспов-конников,
У золототекучего кочующих
Плутонова потока!
(Эсхил. Прометей прикованный / Пер. А.И. Пиотровского // Эсхил. Трагедии. М., 1989. С. 258.)

Во времена автора «Естественной истории» Плиния Старшего (род. в 23—24 г. н.э., погиб в 79 г. при извержении Везувия) уже распространилась легенда о том, что сам Аристей вовсе никуда не ходил, а это его душа, покинув тело в обличье ворона, странствовала по свету.

Кормчий Скилак из Карианды в конце VI века до н. э. предпринял плавание вниз по реке Инд, добравшись морем до Египта. Именно он первым описал знаменитых муравьев, добывающих из-под земли золото, которое индийцы похищают с помощью верблюдов.


Единорог, манускрипт KB, 71 A 24, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Греческий врач Ктесий, подвизавшийся в начале IV в. до н. э. при дворе персидского царя Артаксеркса II, оставил описание страны, находившейся к востоку от владений Ахеменидов. Книга получила название «Индика», и хотя целиком она не сохранилась, однако византийский патриарх Фотий включил ее краткое изложение в свою многотомную «Библиотеку». Сочинениям Ктесия не очень-то доверяли (и справедливо, потому что историк из него был неважный). Зато «Индика» оказалась средоточием описаний разнообразных чудовищ: тут были и кинокефалы, и мантикора, и огромный змей, и единорог, и пигмеи. Именно благодаря Ктесию за Индией прочно закрепилась репутация страны чудес.

Серьезной критике подвергалось и сочинение Мегасфена, посланца, отправленного Селевком I Никатором ко двору индийского царя. Географ Страбон метал язвительные стрелы в адрес подобных писателей, которые рассказывают о людях, спящих на своих ушах, об окиподах, бегающих быстрее лошадей, об одноглазых с собачьими ушами, о всеядцах, у которых верхняя губа больше нижней. Не менее суровой критике подвергались сочинения флотоводцев Александра Македонского — Неарха и Онесикрита, — подтверждавшие существование невероятных чудовищ. Арриан пишет: «Что же до того, что Неарх говорит о муравьях, то муравьев он не видел, каковые, как писали некоторые, водятся в земле индов, видел же их многочисленные шкуры, принесенные в македонский лагерь» (Флавий Арриан. Индика / Пер. и коммент. М. Д. Бухарина // Бонгард Левин Г. М., Бухарин М.Д., Вигасин А. А. Индия и античный мир. М., 2002. С. 270). На наше счастье, критики не только ругали, но и подвергали неправдоподобные описания подробному разбору — благодаря чему они и сохранились до нашего времени. Знатоки географии и естественной истории Помпоний Мела, Плиний, Элиан и Солин были настроены менее скептично и включали рассказы Ктесия и Мегасфена о диковинных животных в свои произведения. Именно благодаря «Книге достопримечательных вещей» Солина (III в.) чудовища пробрались в средневековую литературу.


Одноногие люди (монопеды), манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Хотя сподвижники Александра сами не встречались с чудовищами, однако Неарх видел шкуры муравьев, а Онесикрит описал дома, которые гедросы строили из костей огромных морских животных, и встречу Александра Македонского с амазонками. По словам Плутарха, «рассказывают, что когда много времени спустя Онесикрит читал Лисимаху, тогда уже царю, четвертую книгу своего сочинения, в которой написано об амазонке, Лисимах с легкой усмешкой спросил историка: «А где же я был тогда?» Но как бы мы ни относились к этому рассказу — как к правде или как к вымыслу, — наше восхищение Александром не становится от этого ни меньше, ни больше».

Из отрывочных сведений о невероятных чудесах в Александрии — столице Птолемеев и деловом центре Римской империи — было составлено произведение под названием «Послание Александра Аристотелю о чудесах Индии». Как самостоятельный документ это послание сохранилось в средневековых латинских списках и переложениях. Разумеется, никакого такого послания Александр своему учителю не писал. Однако есть все основания предполагать, что оно появилось спустя не более чем два десятилетия после смерти великого завоевателя. «Послание Аристотелю о чудесах Индии» — повествование о походе, которого не было, хотя ветераны войн Александра могли рассказать много интересного о реальных событиях. Оно повествует о том, как, покорив Персию, македонский царь отправляется воевать в Индию, одерживает две победы над индийским царем Пором, а затем решается проникнуть за пределы ведомого грекам и обитаемого мира. Индийцы-проводники готовы погубить войско Александра, они приводят его в места, где обитают хищники и змеи, гиппопотамы и зверь «одонтотиран» (происхождение этого слова неизвестно, в Средние века его умудрились обозвать «тираном зубов»), огромные раки и скорпионы. Проникнув за пределы Каспийских врат, Александр стремился (согласно литературной традиции) превзойти подвиги побывавших в Индии Диониса и Геракла. Именно легенды о подвигах Геракла скорее всего подсказали создателю «Послания о чудесах Индии» сюжетный ход: населить Индию многочисленными и невообразимыми чудищами и существами, о которых можно было прочитать в литературе. Поэтому обитавшие на страницах трудов Геродота и Ктесия собакоголовые и безголовые племена перекочевали в неведомую Индию вне зависимости от того, где они обитали ранее. У историков удалось позаимствовать и саму фабулу похода. Согласно традиции первым покорителем неведомых земель был египетский фараон Сесострис, о странствиях которого рассказывает Геродот. Сесострис переправился через Красное море в Аравию, затем возвратился в Египет и достиг по суше пределов Скифии. Оставив в покоренных землях столпы с надписями и непристойными изображениями, он вернулся к себе на родину. Через несколько столетий, если верить сведениям, восходящим к «Истории Персии» уже упоминавшегося врача Ктесия, настал черед царицы Семирамиды, которая после смерти Нина, своего супруга, отправилась покорять Индию. Именно войску Семирамиды впервые пришлось вступить в битву с индийскими слонами. И все же не Дионис и не Геракл, не Сесострис и не Семирамида стали первооткрывателями мира чудовищ.

Для европейского читателя чудища были неразрывно связаны с походами Александра. Причиной тому и латинский перевод «Послания Аристотелю о чудесах Индии», и интерес к преданиям о странных существах эрудитов-энциклопедистов. Замечательный пример подобного рода — это рассказ Авла Гелия о книгах, приобретенных им на обратном пути из Греции в Италию. Потрепанные свитки содержали сочинения Аристея, Исигона, Ктесия, как раз то, что могло развлечь писателя во время плавания по морю. Рассказы о чудовищах по сути своей — литература занимательная, наиболее доступная часть классического наследия, и это в одинаковой степени справедливо и для современного читателя, и для книгочеев далекого Средневековья. Предания об Александре Македонском и его походах сделали немало для одомашнивания чудовищ, размещения их на полках библиотек. Александр, по мнению средневековых монахов, был «там, где не довелось побывать нам». И если в Западной Европе ничего подобного не видывали, это еще не значит, что на Востоке не мог обитать единорог.


Охота на единорога, манускрипт KB, 78 D 40, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Чтобы до конца разобраться в весьма парадоксальной логике рассуждений человека, верившего много веков назад в людей, укрывающихся своими ушами, или в огромного зверя мантикору с тремя рядами зубов, необходимо учитывать его представления о разнообразии и совершенстве этого мира. Единство Индии и Эфиопии или плавное перетекание Скифии из Азии в Европу — это не географические курьезы, а стремление средневековых людей придать обитаемому пространству правильные формы. Очень важной становится идея симметрии: так, например, каждому созданию, обитающему на земле, находится подобие в морской пучине. Если Плинию Старшему сам факт существования чудовищ представлялся феноменом, то блаженному Августину, высказавшемуся на тему чудищ в трактате «О граде Божьем», — еще одним свидетельством совершенства Божьего замысла, сочетающего полноту и неполноту форм во всем разнообразии. Скептическое отношение к идее об антиподах было связано как раз с тем, что Бог уже позаботился о том, чтобы в пределах нашего круга земного поселить всех мыслимых и немыслимых тварей. Благодаря чудовищам мир, в котором жил средневековый человек, был абсолютно самодостаточным.


Псеглавцы (кинокефалы), манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Чудовища существовали сами по себе. Знатоки вопроса святые мужи, обладавшие энциклопедическими знаниями, — решительно отвергали идею о том, что собакоголовые или кентавры являются плодом скрещивания человека с каким-либо животным. Блаженный Августин принимал пигмеев, вислоухих и одноногих, защищающихся ступней от солнца, как объективную реальность. Именно Августин спас чудовищ от забвения. Авторитет учителя Церкви был столь велик, что уже никто не посмел усомниться в существовании чудищ. А вот по поводу антиподов Папа Захарий I (741—752) пригрозил: «Что же касается извращенного и нечестивого учения, а именно тех, кто выступает против Бога и своей души и, конкретнее, исповедует, будто под землей существуют то ли иной мир, то ли люди, то ли солнце и луна, их, посовещавшись, изгоняй из Церкви и лишай сана».


Гриф, манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Естественно, без чудовищ не могла обойтись и христианская житийная литература, самый яркий тому пример «Чудо святого Георгия о змии». В коптских «Деяниях апостола Варфоломея», восходящих к апокрифическим «Деяниям апостолов Андрея и Матфея», кинокефал выступает в качестве одного из главных действующих лиц. Направляя апостолов в страну хазаренов, Господь говорит им: «Я пошлю вам человека из земли кинокефалов [собачьих голов], у которого голова песья, и при его посредстве уверуют в Меня». Чтобы апостол Андрей вместе с учениками как можно быстрее добрался до страны хазаренов, к нему был послан кит, некогда проглотивший Иону, который доставляет их прямо к городу Рохону. Проповедовать Евангелие в этих местах было нелегким делом. Апостолов трижды бросали в огонь, но они вышли невредимыми. Тогда их тела распилили и сожгли, а пепел выбросили в море, где оный был проглочен китом. Снова проходят три дня, то есть мотив дублируется, и по приказу Бога кит изрыгает апостолов целыми и невредимыми. Теперь проповедники прибегают к помощи кинокефала и приводят его в город с покрытым лицом. Когда жители, восстановившие идолопоклонство, собрались в театре, чтобы напустить на проповедников диких зверей, сорвавший с себя покрывало «кинокефал, названный Христианином, пожирает двух львов и наводит на всех такой ужас, что они хотят бежать из города; но апостолы окружают город огненной стеной. Тогда теснимые и кинокефалом, и огнем жители обращаются с мольбой к апостолам, по повелению которых кинокефал принимает вид отрока смиреннейшего нрава. Варфоломей дает ему имя Пистос [Верный]» . Иконография святого Христофора, которого нередко изображали с собачьей головой (например, на византийских иконах XV в.), обусловлена тем, что его житие восходит к апокрифическим «Деяниям апостола Андрея» . В изначальной версии «Деяний апостола Андрея и Матфея» Андрей во сне рассказывает Христу, явившемуся ему в образе юноши, о тайном чуде, которое сотворил Иисус, заставив заговорить одного из каменных сфинксов в храме язычников, а затем отправив этого сфинкса в страну Ханаан, чтобы тот призвал из могилы Авраама и одиннадцать патриархов, дабы те засвидетельствовали могущество Господа. Обращение же антропофагов происходит после того, как оживший по воле апостола Андрея алебастровый истукан, находившийся и одном из храмов, затопляет город человекоядцев водой. В коптских деяниях сфинкс и извергающий воду каменный истукан сливаются в единый образ, а под влиянием этнонима «ханаанеи», присутствующего в изначальной версии и близкого по звучанию к слову «собака», сфинкс, существо со звериным телом и человеческой головой, превращается в кинокефала — существо с собачьей головой и человеческим телом, отождествляемое со святым Христофором. Для Запада, об этом мы можем судить, на примере древнеанглийской литературы, «Житие святого Христофора» столь же неразрывно связано с образами чудовищ, как и «Послание Александра Аристотелю о чудесах Индии», ведь именно этот текст (в переводе на местное англосаксонское наречие) был помещен неизвестными переписчиками в состав кодекса, где был записан знаменитый эпос «Беовульф». И хотя у святого Христофора, пусть даже и обладавшего собачей головой, не так много общего с Гренделем, соседство это весьма примечательно.


Мученик Христофор, икона XVII в., хранимая в музее г. Череповец



Житие святой Марты рассказывает о чудовище, обитавшем в Галлии: «На реке Рона, в лесной чаще, расположенной между городами Арлем и Авиньоном, жил некий дракон – наполовину зверь, наполовину рыба, толщиной превосходивший быка, длиной лошадь. Его зубы походили на лезвие меча, заточенного с двух сторон, и были острыми, словно рога. С каждого бока он был вооружен двойными круглыми щитами. Он прятался в реке и убивал всех следующих мимо, а корабли топил. Приплыл он из моря Галатского в Азии и был порождением Левиафана, свирепого водяного змея, и животного под названием онагр, что водится на галатской земле и преследователей поражает на расстоянии югера своим жалом или пометом, а все, до чего оное дотрагивается, выжигается, словно от огня. Марфа по просьбам людей отправилась к нему и обнаружила дракона, который поедал человека, в лесной чаще. Она окропила его святой водой, осенила крестным знамением и показала ему распятие. Побежденный, он сделался кротким, словно овца, а святая Марфа связала его своим поясом, после чего люди забили его копьями и камнями. Жители называли дракона Тараскон, отсюда и место это стало прозываться Тараскона, а прежде оно называлось Нерлук, то есть "черное озеро", потому что чаща там была темная и тенистая» (Яков Ворагинский. «Золотая легенда»). Ирландские святые, будь то святой Брендан или Колумбан, больше специализировались по части укрощения морских существ, гигантских китов или стаи мелких, больно жалящих тварей.

Благодаря христианской топографии чудовища постепенно начали перебираться в Европу. Исидор Севильский упоминает расположенный в Германии Геркинский лес, «где родятся птицы, у которых перья ночью светятся» («Этимологии». XIV, IV, 4). В «Космографии Этика» речь уже идет о «гирканских и отдаленных птицах, чьи перья удивительно сильно светятся ночью», а писатель XII века Гонорий Августодонский («Образ мира». I, 19) прямо говорит о том, что эти птицы родом именно из Гирканского леса. В XIII веке Гервазий Тильсберийский создает леденящий душу образ Скифии, в которой остаются грифы, а вместо амазонок появляются дикие женщины: «Из земель Скифии многие обитаемы, а многие неплодородны; так, хотя во многих местах изобилуют золото и самоцветы, из-за свирепости грифов люди редко попадают туда. Из Скифии доставляют лучшие изумруды и чистейший хрусталь». Там огромные реки — Мосхов, Фасис и Аракс. Пустынная и песчаная область между горами и Серийским океаном, простирающаяся как бы под [дуновением] юго-восточного ветра, называется Верхняя Скифия. К Скифии Нижней примыкает Гиркания, названная от Гирканского леса, который примыкает к Скифии и где родятся дикие звери, тигры, пантеры и барсы. Там же родятся и женщины, у которых кабаньи зубы, а волосы до самых пят, на чреслах бычьи хвосты, высоки ростом, прекрасного цвета кожи, словно чистый мрамор, а ноги они имеют верблюжьи. Между горою Кавказ и Скифией — река Касис, или — как утверждают другие — Фасис, и Гирканское море, которое начинается от того места, где устье Фасиса соединяется с Каспийским морем. Гиркания — это то место, где обитают птицы, оперение которых светится по ночам». Можно только признать, что одно из главных условий существования чудовищ — это определение среды их местообитания.

Герой «Космографии» (трактата, перевод которого на латынь связывали с именем святого Иеронима, на самом деле «Космография» была составлена в VIII или IX веке, и ее возможным автором был архиепископ Вергилий Зальцбургский, оппонент святого Бонифация, апостола Германии) — философ Этик — огибает Испанию, посещает Ирландию, Британию и Фулу, затем Оркадские острова, после чего попадает на остров кинокефалов, которые описаны следующим образом: «Эти язычники ходят с голой грудью. Волосы отращивают, намазав маслом и напитав жиром, до невероятной длины. Они ведут нечестивую жизнь, питаются нечистыми и недозволенными четвероногими, мышами, кротами и всем прочим. Достойных строений у них нет, они пользуются плетеными навесами и войлочными шатрами. Они обитают в лесах и местах труднодоступных, на болотах и в камышовых зарослях. У них неслыханное изобилие скота, множество птицы и овечьих стад. Не зная Бога, они почитают демонов и приметы. Царя у них нет. У них в ходу больше олова, чем серебра, а мягкое и блестящее серебро они называют оловом. В их стране не обнаружить селений — разве что кроме тех, которые когда-то были разрушены. На берегу их [острова] находят золото. Плоды и зелень там не растут; молока у них великое изобилие, а меда мало». Примечательно, что женщины народа кинокефалов, согласно «Космографии», имеют самый обычный человеческий облик, в то время как у мужчин — собачья голова, а остальные члены совсем как у людей. В «Космографии» также отмечается, что купцы, приезжающие на остров кинокефалов торговать, называют этот народ хананеями.

К сообщениям Этика относились с должной серьезностью. Так, в VIII веке проживавший в аббатстве Корби монах по имени Ратрамн подробно осветил в письме своему сотоварищу, пресвитеру Римберту, вопрос о том, следует ли считать собакоголовых за людей, или их лучше отнести к разряду животных. Вопрос, надо сказать, имел прикладной характер, ведь если кинокефалы из рода человеческого, то их следовало непременно окрестить и наставить на путь истинной веры.

Скорее всего, зафиксированное в «Космографии Этика» представление о кинокефалах нашло отражение и в «Истории лангобардов» Павла Дьякона, историка, подвизавшегося при дворе императора Карла Великого («История лангобардов». I, 11-13): «Когда они [т.е. лангобарды] собирались пересечь Маурингию, ассипиты преградили им путь, наотрез отказав в проходе через свои пределы. Лангобарды, увидев огромное войско врагов и не решаясь вступить с ними в бой из-за малочисленности [своего] воинства, не ведали о том, как им следует поступить, однако нужда подсказала решение. Они притворились, что у них в стане есть кинокефалы, то есть люди с собачьими головами. Они распространили среди врагов молву о том, что оные ловко сражаются и пьют человеческую кровь, а если не могут настигнуть врагов, пьют собственную кровь. И чтобы придать достоверности этим утверждениям, увеличили шатры и разожгли множество огней в лагере. Недруги, узнав и увидев подобное, приняли это на веру и уже не смели начинать сражение, которым угрожали ранее».


Черепаха, манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



В повествовании Павла Дьякона упоминаются не только кинокефалы, но и амазонки. Описывая странствия лангобардов под предводительством короля Ламихо («История лангобардов». I, 15), писатель сообщает: «Лангобарды подошли к берегу некой реки, и амазонки запретили им следовать дальше. [Ламихо] сразившись с самой сильной из них, плавая в реке и убив ее, стяжал себе славу, а лангобарды получили возможность продолжить путь. Ведь между двумя войсками был договор: если амазонка одержит верх над Ламихо, то лангобарды отступят от реки, если же победит Ламихо, как и случилось, войску лангобардов разрешат переправиться через водяной поток. Хорошо известно, что подобные утверждения не вполне достоверны. Ведь всем, кто знаком с древними историями, очевидно, что племя амазонок было истреблено задолго до того времени, когда происходили эти события. И только потому, что места, где могло это произойти, весьма малоизвестны историографам и едва ли кому-то из них удалось побывать в тех краях, сохранилась вероятность, что до самого последнего времени там проживало племя женщин. Вот и я сообщаю, что слышал от некоторых, будто и по сей день во внутренних пределах Германии обитает это самое женское племя».

В XI веке описание собакоголовых, представленное в «Космографии Этика», и сведения об амазонках, изложенные Павлом Дьяконом в «Истории лангобардов», были использованы Адамом Бременским, составившим географическое описание Балтийского региона. В четвертой книге своего сочинения, «Истории гамбургских архиепископов», он рассказывает о людях, обитающих на островах, расположенных возле славянского берега Балтийского моря: «В этом море расположено множество островов, и все они населены жестокими варварами, а поэтому мореплаватели избегают их. Утверждают, что поблизости от этого берега Балтийского моря обитают амазонки, владения которых теперь называют землей женщин. Некоторые утверждают, что они беременеют от глотка воды. Есть и такие, кто сообщает, что они беременеют от тех, кого доставляют купцы, или от тех, кого они берут в плен сами, или от чудовищ, которых там нередко можно встретить. Дети мужского пола оказываются кинокефалами, а женского — прекрасными девушками. Так они и живут вместе в согласии, опасаясь мужчин, которых, если такие попадают к ним, жестоко изгоняют. Кинокефалы — это те, у кого глаза на груди, их нередко можно встретить в плену на Руси, их речь — смесь лая и слов. Там живут также те, кого называют аланы или албанцы, а на их языке они именуются "визы", жестокие стражники, появляющиеся на свет седыми, — этих упоминает писатель Солин. Их отчизну защищают собаки. Когда наступает время сражаться, они выставляют войско собак. Там живут люди — бледные, юные и долгожители,— которых называют "хусы". А также те, которых называют антропофагами, они питаются человеческим мясом. Есть там и множество других чудовищ, которых, как рассказывают мореплаватели, они неоднократно видели, однако нам это представляется едва ли достойным доверия» («Деяния гамбургских архиепископов». IV, 19). Затем, описывая месторасположение Швеции, писатель сообщает, что к востоку от нее простираются Рифейские горы «и дальше огромная пустыня, высокие снега, где полчища чудовищ преграждают людям путь. Там обитают амазонки, кинокефалы, циклопы, у которых один глаз на лбу; там живут те, кого Солин называет имантоподами, прыгающие на одной ноге, и те, кто предпочитает в качестве пищи человеческое мясо» («Деяния гамбургских архиепископов». IV, 25), при этом в схолиях добавляет: «Пишут, что в Гиперборейских горах наряду с другими чудовищами родятся грифы» («Деяния гамбургских архиепископов», схолия 133). Стране женщин Адам Бременский уделяет особое внимание, поскольку «когда шведский король Эмунд отправил своего сына Анунда в Скифию, чтобы расширить пределы своего королевства, его корабль достиг земли женщин, которые тут же, подмешав в источники яд, уничтожили таким образом и короля, и его войско; об этом мы поведали выше, и сам епископ Адальвард рассказывал это нам, подтвердив, что это и все остальное является правдой» («Деяния гамбургских архиепископов». III, 15 и схолия 119).


Морской олень, манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Без чудовищ не мог обойтись уважающий себя историк, рассчитывавший на широкую аудиторию. Если Павел Дьякон и Адам Бременский отыскали амазонок и кинокефалов, то анонимный бургундский автор «Хроники Фредегара» (середина VII в.) рассказывает о том, откуда взялся род Меровингов: «Утверждают, что когда Хлодион летней порой остановился на берегу моря, в полдень его супругой, отправившейся на море купаться, овладел зверь Нептуна, похожий на квинотавра. Впоследствии, забеременев то ли от зверя, то ли от человека, она родила сына по имени Меровей, и по нему затем франкские короли стали прозываться Меровингами» («Хроника Фредегара». III, 9). Нептун как демон морской стихии упоминается Исидором Севильским, правда, слово «квинотавр» в сочинении испанского епископа не встречается, автор «Хроники Фредегара» просто соединил в одно целое двух животных — кентавра и минотавра, описанных в соседних параграфах раздела «Этимологии», посвященного чудищам. Традицию продолжил Гиральд Уэльский, сообщивший в начале XIII века, что и род Плантагенетов также пошел от чудовища.

При всем разнообразии вымышленный зверинец не претерпел на протяжении Средневековья существенных изменений. Описания, унаследованные от Плиния и Солина, варьировались и переиначивались писателями-энциклопедистами на разные лады, но облик чудовищ оставался прежним.


Раса женщин с собачьими зубами, манускрипт KB, KA 16, Национальная библиотека Нидерландов, Гаага



Были ли средневековые и античные чудовища единственными в своем роде? То есть мы, конечно, в курсе, что существуют китайский дракон, единорог и птица феникс, но наш дракон и их дракон — это одно и то же существо? Признаться честно, ситуация весьма аналогична той, что описывается знаменитым демонологом Иоанном Вейером: «Слон там, где он описывается в Книге Иова [Иов 40, 10—19], назван Бегемотом, то есть "неразумным зверьем", Thyra, именно этим словом пользуются греки. Множественное же число служит, чтобы обозначить, сколь он громаден. Аллегория слона передает всю мощь сатаны. "Бегемот, — отвечал Господь Иову из бури и сказал, — ест траву как вол", и это символизирует солому, испепеляемую огнем. "Вот его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его" — он часто нападает, возбуждаясь от похоти, сосредоточенной между пупком и чреслами. "Ноги у него как медные трубы; кости у него как железные прутья" — это означает упорство дьявола, ибо он тверже меди и железа в том, чтобы никогда не отступать от злодейства, которому привержен вечно. "Тенистые дерева покрывают его своей тенью, — об этом сказано в девятом псалме, когда речь идет о нечестивом: — В потаенных местах убивает... подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного" [Пс. 9, 29—30]». Цилиня и единорога монахи-миссионеры отождествили друг с другом по тому же принципу, что слона, бегемота и дьявола. Китайские фениксы живут парами и несут яйца, в то время как египетский, описанный еще Геродотом и существующий только в единственном числе, сжигает сам себя и возрождается из пепла. Чудовища Китая во многом отличаются от тех, что были придуманы европейцами; согласно древнему трактату «Каталог гор и морей», мы обнаруживаем на Востоке царство твердогрудых, продырявленных (то есть с отверстием посреди груди), длинноногих или одноруких (Каталог гор и морей (Шань Хань Цзин) / Пер., пред. и коммент. Э.М. Яншиной. М., 1977. С. 95). Каждая культура создает свой образ уродцев и своих чудищ, хотя, конечно, народ женщин и племя карликов существуют независимо от географического местоположения тех, кто их придумывает. Именно поэтому люди верят в хоббитов-полуросликов даже сегодня.
loading загрузка
ОТКАЗ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: BakuPages.com (Baku.ru) не несет ответственности за содержимое этой страницы. Все товарные знаки и торговые марки, упомянутые на этой странице, а также названия продуктов и предприятий, сайтов, изданий и газет, являются собственностью их владельцев.

Журналы
Когда заканчивается зима..
© Portu